Рассказики под экстази

В литературной критике нет ничего более жалкого и беспомощного, чем подражание стилю Пелевина в рецензии на его новую книгу. Раньше как было: что ни похвальба Пелевину — то эссе о невыносимой легкости бытия в духе Конфуция, отравившегося фунчозой. Можно подумать, в школьные годы поклонники Пелевина писали сочинения о Пушкине в стихах, а биографию Айвазовского рисовали гуашью. Зато злодеи-критики ругали Пелевина иначе — желчно, неизысканно и устало. За последние годы тон отзывов о Пелевине изменился. Выражаясь словами Льва Гумилева, творчество автора вступило в мемориальную фазу: читатели без лишних разговоров растаскивают его книги на цитаты по блогам, а критики источают благожелательную скуку.

Виктор Пелевин, сделавший себе имя на произведениях малой формы и деньги на форме крупной, совершил разумный ход: после романа про вампиров двухгодичной давности издал сборник рассказов со ставшим уже традиционным для него названием-аббревиатурой. Впрочем, процесс пошел как-то вяловато. Скандальной кражи текста до публикации не было. Политически активная молодежь не устраивала шоу безграмотных плакатов, а вездесущие сектанты не подавали на автора в суд. С чего вдруг такое равнодушие?

Упрекать Пелевина в отсутствии новизны бессмысленно — все и так прекрасно понимают, что его последние романы являются, по сути, перетасовкой двух счастливых пасьянсов: «Generation «П» и «Чапаев и Пустота». Однако рассказы из «П5» мало назвать неоригинальными. Откровенно говоря, перед нами халтура в ее прямом словарном значении.

Пелевин как никто другой владеет простеньким, почти что примитивным, но живым языком. В него можно облекать словесные конструкции любой сложности — и читатель воспримет их с легкостью повседневного разговора. Это хорошо видно в первом рассказе «Зал поющих кариатид» — пожалуй, лучшем во всем сборнике. Остальные тексты написаны в манере стеллеровой коровы: неуклюже и с хорошей перспективой на вымирание. Критики-оптимисты в таких случаях обычно говорят, что автор писал второпях. Мы же скажем так: если убрать из «Кормления крокодила Хуфу», «Некромента» и «Пространства Фридмена» все пелевинские хохмы, то оставшийся текст будет неплохо смотреться на сетевом литературном конкурсе без призов.

Шутки у Пелевина тоже не эволюционируют. Выдуманные журналы с полоумными статьями, подтрунивания над известными брендами, именами и компаниями: к примеру, издательство «Маргинальный Ад» или майка HUGO BOSS*. Как обычно, досталось Набокову и сексуальным меньшинствам, зато французские философы ушли без потерь.

*Хуго Босс был дизайнером формы СС.

Производственный фон рассказов все тот же — политика и финансы. Вульгарного буддизма заметно поубавилось, но реальность от этого проще не стала. Наш мир рисуется красивым и несправедливым местом, населенным исключительно офицерами ФСБ, олигархами, пиарщиками и проститутками. Все они одинаково циничны и умны. Их диалоги по форме напоминают речи греческих софистов, а по содержанию — шпаргалку призывника, готовящегося «откосить» от армии по психическим показателям.

Сюжет «Зала поющих кариатид» построен по схеме «Generation «П» — тихий и интеллигентный молодой человек (девушка) нанимается на высокооплачиваемую работу с шизофреническим уклоном, в процессе которой познает глубины бытия. «Кормление крокодила Хуфу» — величайшее разочарование сборника. Примерно так Пелевин писал 20 лет назад в литературном институте. «Некромент» — калька с «Македонской критики французской мысли», биография выдающегося человека (точнее говоря, достойного попасть на обложку справочника психиатрии), реализующего оккультные идеи в промышленном масштабе. «Пространство Фридмана» — вариации на тему «Фокус-группы», а «Ассасин» — не просто «привет» игре Assassin’s Creed в духе «Принца Госплана», но и первая пелевинская вещь, в которой ислам — это все же религия, а не Абдул-аль-террористы.

Итог: Пелевин так прочно зациклен на 1990-х, как будто за два десятилетия в мире не было ничего более интересного. Его экзерсисы на тему гламура, экономики, секса, интернета и масс-медиа (зачастую в рамках одного абзаца) уже неинтересны. Время нищей интеллигенции, считающей эти вещи загадочными и непостижимыми, давно прошло. Пелевин теряет актуальность, а его перо — остроту.

Золотая мечта

При стоимости одной книги около 300 рублей весь тираж сборника можно продать примерно за 45 миллионов рублей. Учитывая, что авторские роялти обычно составляют 10 — 20%, Пелевин вполне сможет купить себе «Мэйбах», который не дает ему покоя уже несколько книг подряд.

Цитаты

• Кроме того, у Кимы была смешная манера здороваться — она била себя правым кулаком по левому плечу и говорила: «Путен морген!».
• Дяде Пете, видимо, стало жарко  — он снял пиджак и повесил его на спинку стула. На его черной водолазке в районе живота оказался рисунок — изогнутый найковской загогулиной сперматозоид с подписью: Just did it.
• — Чайковский, — ответил дядя Петя. — Ужасно красивая музыка, мы ее долго выбирали. Словно про какую‑то удивительную древнюю тайну, да? — Ага, — сказал Ботвинник. — Знаешь, про какую? Он с собственным кучером жил, Чайковский. Кучер мужем был, а Чайковский женой. Он этого кучера даже в Италию с собой возил. Вот и вся древняя тайна...
• Красота есть то неуловимое и почти невыразимое в словах свойство, которое позволяет женщине немного побыть сукой перед тем, как ее вывезут на помойку.

(«Зал поющих кариатид»)