Четыре года томительных ожиданий новой книги «литературного гуру» небольшой, но активной группы поклонников творчеста ПВО, в числе которых студенты престижных вузов, одаренные программисты, клубные тусовщики без определенного места работы (БОМРы), продвинутые модные коммерсанты, рекламщики, пиарщики и журналисты, молодые, циничные и успешные политики, завсегдатаи Сети и те странные люди, о которых нечего сказать, кроме того, что они не похожи на электоральное большинство, - позади. Ожидание слишком долго тянулось, слишком долго нить накаливания человеческой восприимчивости находилась в сияющем, звенящем напряжении, которое не могло длиться вечно.

Неведомый, тайный шаман в темных очках совершил свой последний обряд, лишенный божественных откровений, мистического трепета и неподдельного экстатического вдохновения, сделанный на заказ и щедро проплаченный обманутыми адептами-читателями. Пелевин вышел из тени и осуществил, воспользовавшись отлаженными механизмами ЭКСМО, СМИ и PR, свой самый блестящий коммерческий проект. Информация для тех, кто не успел приобрести новинку: тираж книги - 150 100 экземпляров. Для современного мирового книгопечатания эта цифра фантастична и глобальна. Таким количеством выпускают разве что школьные тетради, рулоны туалетной бумаги и дешевые рекламные листовки, агитирующие опустить россиян в избирательные урны остатки своих надежд. Тонкий, точно спланированный расчет мастера осуществился в полной мере, гонорар будет большим.

В этот момент я читаю сто седьмую (и никакой магии цифр) страницу«ДПП (нн)», преисполненный скорби, скуки и чувства утраты (именно утраты, а не завершения) великолепной, чуждой и фальшивой (и в этом диссонансе вся прелесть) эпохи поколения nеxt, во многом легализованной в сознании обывателя некогда мастерским пером ПВО. Блестящие рассказы молодого Пелевина, «Чапаев» и «Поколение» стали изощренным сильнодействующим интеллектуально-художественным наркотиком для большого числа индивидов с четко выраженным брутальным айдентити. Теперь всем этим людям придется туго, ибо один из последних писателей с русской фамилией, по-настоящему стильно и умно трансформировавший весь вулканичесий абсурд постсоветской реальности в великолепное качественное чтиво, выдал обыкновенный продукт переработки самого себя. В таких случаях критика говорит - исписался, нужен перерыв. Но перерыв был, и тем прискорбней возвращаться после большой перемены на урок, который будет проводить уже совсем не тот что прежде учитель, зевающий, умиротворенный, обласканный жизнью. Хочу сразу оговориться, что те сто семь страниц, которые я прочитал, и будут далее называться Книгой, ибо обратная, неведомая сторона луны, сколько туда не заглядывай, всегда оказывается такой же, как ее видимая часть.

Итак, обложка. В стиле тарифа «джинс», доступная и простая, в стиле ковбоя «Мальборо», с вышивкой и узорами на штанах-обложке, в духе коллажей газеты «Завтра» (демон, обнимающий девочку), с деланно наивной символикой денежных единиц иностранных государств, любовь к которым, причем в самой непафосной и откровенной форме ПВО пропагаднирует уже давно, и, наконец, с нарочито-стебной фразой «666 торговля с рук разрешена». А вот это пожалуй даже профанация стеба, скороспешный прикол (впечатление и от всей книги, что она сделана наспех, второпях, как заказной проплаченный материал - к сроку). Вспомним Павича с его остроумным стебом, начавший свой «Хазарский словарь» фразой: «На этом месте лежит читатель, который никогда не откроет эту книгу. Здесь он спит вечным сном».

Герои романа «Числа», этот Степа и Мюс - как главные, а капитан Лебедкин, Иса, Муса и Простислав как второстепенные практически отсутствуют в реальной образной плоскости, они оцифрованы гораздо хуже (видимо, техника подвела) пьяного Ельцина и импульсивного Березовского из «Дженерейшн Пи». Воображение упорно отказывается рисовать их облик, наделять их пусть и воображаемой плотью, характерами, манерами и голосами. Они даже не имеют способности мифиологизироваться, как персонажи Джулиана Барнса или того же Пелевина 1999 года (вспомним Вована Малого, Азадовского или виртуального Радуева). На смену изящным умствованиям, мастерски приперченным восточной философией предыдущих произведений, точному и гипертрофированному эрзац-характеру постперестроечного коммерсанта, воссозданного в образах Пугина и Ханина, возник довольно аморфный, прогнозируемый банкир, загнавший себя в рамки служения Цифре, все-таки, на мой взгляд, лишенной мистического вселенского смысла, если, конечно, речь не идет о заурядной шизофрении ее рабского поклонника. Поблекли диалоги, поблекли слова, поблекли интриги, и даже слово «х..» в тексте стало смотреться не более как «необходимой деталью свободной демократической литературы» и «лингвистического нудизма». Наверное, рано или поздно к нам придет осознание той простой и банальной истины, что «книга для денег» так никогда и не сможет стать «книгой для души». Но станет ли от этого легче и приятней ходить в модные бук-моллы? Наврядли. В своем «Поколении П» Виктор Пелевин приблизился к этому уникальному сочетанию на максимально близкое расстояние, но не сумел его удержать… Во всей истории, связанной с появлением новой книги Пелевина, есть одна пугающая и очевидная доминанта - мы, наконец, со всей русской безоглядностью и удалью вступили в Новую Эру Тотальных Денежных Отношений.

И последнее. Я очень хочу ошибиться в своих выводах и ощущениях, закрыв последнюю, 384 страницу пелевинской «Диалектики», уж очень велико желание души войти в резонанс с последним текстом некогда самого любимого автора. Но, похоже, переходной период закончился, а текст перестал быть книгой, неким сакральным инструментом совершенствования личности. Из ниоткуда мы прибыли в никуда. Конечная станция, просьба освободить вагоны. Что дальше?